Майтимо показывает мне письмо из Дориата – после его долгих просьб они все-таки прислали приглашение на бумаге. Написано на валарине, кое-как перенесенном на буквенное отображение. Я знаю этот язык, потому что его знали Ингвэ и Индис. Никто из квенди Амана им не пользовался, за исключением многих заимствованных слов, да и то, лишь жителями Валамара. Более, чем странно писать на этом языке любому из нас, без какой-либо уверенности, что он прочтет и поймет. Я читаю, с некоторым усилием разбирая слова, Майтимо смотрит не на лист бумаги, а на мое лицо. Несколько раз удовлетворенно кивает, когда я морщусь от грубых ошибок в тексте.
читать дальше- Значит, я был прав, написано с ошибками. Мелиан, должно быть, давно не пользовалась письменной речью.
- Если вообще пользовалась, - отвечаю я, продолжая читать. Надо же, мне посвящен целый абзац этого письма. Понять суть претензий сложно, но судя по тексту, явился я раньше назначенного времени и тем самым задел Владык. Как можно явиться раньше «до полудня», я не знаю, зачем сообщать об этом Майтимо – тоже, так что списываю это на очередную странность Эльвэ и его жены.
Майтимо же директивно назначают прибыть шести вечера, не спрашивая, удобно ли это ему самому. Он вроде как намерен идти, хоть и не очень понимает, зачем его так настойчиво приглашают. Желаю удачи.
Барад Эйтель.
Сегодня праздник в честь Дагор Аглареб и наконец-то на него пришли все дети Арафинвэ. Танцы и застолье получаются более скромные, чем на Мерет Адэртад, но и намного более теплые, мы все-таки одна семья. Я готовлю горячее вино, так полюбившееся всем тем, кто прошел Вздыбленные льды, и по праву старшего в роду, начинаю разливать его по кубкам. Успеваю изрядно устать, а кубки и кружки подставляются все новые. Надо бы менять эти правила.
Мы танцуем, те, кому не хватило танцев на Мерет Адэртад. Хадор уже не так краснеет и смущается, начал привыкать. Ангрод движется резко, словно в руках у него меч, и он не выполняет фигуру танца, а совершает боевое перестроение.
Арэдель и Аэгнор играют в манкале, найдя удобное место между колонн. Я смотрю на них иногда и думаю, как же похожи моя дочь и племянник. Незнающий легко примет их за родных брата и сестру.
Финрод отзывает меня в сторону и вид у него не праздничный, а встревоженный. Разговор идет о людях, недавно поселившихся в Хитлуме. Одного из них дозоры видели свободно выходящим из врат Ангбанда, а потом, в Дориате, куда его привела Лютиэн, он говорил, что поклялся служить Морготу и просил, якобы, освободить его от этой клятвы. В чары Лютиэн я больше не верю, равно как и в то, что такие клятвы даются и снимаются свободно, по одному лишь сиюминутному желанию. Говорим с Финродом о свободном выборе людей и о том, какая оборотная сторона есть у этого выбора. Давший клятву единожды, легко предаст снова. Приказываю отныне, если кто-то из тех людей прибудет в Барад Эйтель, не спускать с него глаз, до тех пор, пока он не покинет крепость. Конечно, приказ не касается Хадора и Даро, им я верю безоговорочно.
Хотя кое-что все уточняю у Хадора позже. О лжи. Насколько легко лгать ему самому и замечает ли он, когда это делает кто-то из его сородичей. Разговор не самый приятный, но он важен.
Дориат
Вести из Дориата пришли уже ночью. Армия Первого Дома и Третьего стоит у границ Завесы с оружием. Внутрь никого не пускают и там все плохо. Собираемся, идем. В темноте полный хаос, понятно лишь, что армия феанорингов стоять намерена до конца, потому как Майтимо зашел за Завесу много часов назад и до сих пор не вышел. Двое его братьев тоже внутри, остальные требуют пустить их или дать возможность выйти их лорду. Звучат слова «Заложник», и чем дальше, тем меньше мне это нравится. Третий Дом же пришел на праздник, на который их пригласили и войти они тоже почему-то не могут.
Стоим там какое-то время, пока я выясняю, в чем дело. Нарио, верный Майтимо, объясняет мне все, что там происходит, насколько он это знает. Ничего хорошего, но штурмовать завесу сейчас – безумие. Нужно отвести всех, пока Тингол не решил, что мы собираемся это делать. Убеждаю Финрода увести своих, мои воины тоже возвращаются в Барад Эйтель. Остаются те, кто собирается ждать Майтимо и братьев до конца, но Нарио обещает, что не допустит шума и попыток штурма.
Уходим, но сердцу неспокойно. Через несколько часов приходит гонец и говорит, что Майтимо вынесли на руках из-за Завесы, он без сознания, но умирать, вроде бы, не планирует. С ним Финрод, Артанис и все его братья. Понимаю, что буду там лишним и говорю лишь, чтобы немедленно посылали за мной, если станет хуже.
Белерианд. Потери.
Мир наш, хоть и длится, пока стоит осада, беспечным не назовешь. Дозоры постоянно натыкаются на черных тварей, свободно разгуливающих по Белерианду, за пределами кольца Осады. То одна крепость, то другая, то третья подают тревожные сигналы.
В этот раз бой случился недалеко от границ Дориата и мне сложно понять, что я видел. Аэгнор, Ангрод и Ородрет в одиночку выходили против балрогов и мыши, хотя на подходе уже приближалась наша армия и отряд феанорингов. В итоге Аэгнор, намертво вцепившись в балрога, был утащен темными в Ангбанд. Я не могу избавиться от мысли, что он не единожды мог быть спасен – Рильярэ и Квэссе пытались это сделать, но почему-то отказался от этой помощи. Единственное, что я знаю точно – каждый выбирает свою судьбу сам. Только вот судьба лорда и правителя тянет за собой еще многих, очень многих.
Так и случилось. Через некоторое время в Барад Эйтель сидели Ангрод и Ородрет, с девой из верных и наперебой говорили, что намерены идти в Ангбанд немедленно. Моих слов о том, что с Железной Крепостью не совладать в одиночку, что они не имеют права рисковать собой, потому что кроме их права, есть еще и обязанности правителя. Что поход Фингона был чудом, и больше Враг так не ошибется – всего этого было явно мало. Следом мне принесли весть, что Келебримбор рвется в Ангбанд за своим побратимом. Начинаю думать, что нолдор охвачены каким-то безумием и мысли эти потом долго меня не покидали.
Ангрод уходит – сговорились с ним, что он просто разведает все на подступах к Ангбанду. Я понимаю, что невозможно бездействовать, когда так больно на душе, ну так пусть займется хоть чем-то, что отвлечет его от самоубийственных планов. Брат его скорее всего мертв или скоро будет мертв, но помочь ему мы в любом случае, ничем не можем. Ородрет более разумен и его удается убедить и утешить – хоть как-то.
Сам я чувствую странную холодную пустоту. Нет горя и сострадания, после того, как я видел, как безрассудно Аэгнор сдался в плен. Это отвратительные ощущения и я не знаю, что делать.
Спустя несколько часов Ангрод приносит весть о том, что Келебримбор тоже в плену. Ну что же, и этот так того хотел…
Отправляюсь в Химринг, чтобы принести эту весть Майтимо и Куруфинвэ – и вынужден смотреть в глаза отца, потерявшего сына. Узнаю, что перед уходом на Север Келебримбор еще и солгал ему. Безумие, просто безумие.
Майтимо оправился после визита к Мелиан, но говорит о произошедшем мало. Лишь одно в его словах я запомнил хорошо и это заставило задуматься – Мелиан и Саурон разговаривали с ним одними и теми же словами. Он сказал сквозь зубы, что «все майар одинаковые». Я надеюсь, что это все же не так.
Рильярэ достала недошитую синюю коту и шьет ее, поглядывая на Хадора. Я много лет не видел этой одежды, хотя знаю, кому она предназначалась раньше. На сердце снова тяжело, но я полностью одобряю ее решение. Да и Хадор, чем больше я провожу с ним времени, тем ближе становится. Почти как родной сын.
Яд
Все чаще попадается паутина, она облепляет деревья и кусты, тянется над мелкими тропами, а ширина и прочность сетей такая, что запросто может поймать и удержать крупную собаку… или человека. Попадаются и большие, белые, светящиеся изнутри яйца. Все это отвратительно и дозоры стараются убирать, сколько могут. Паутина хорошо горит или в крайнем случае – рассекается мечом. Яйца же кожистые, упругие, но, как оказалось, их тоже можно разбить хорошим ударом меча.
В какой-то момент это кажется даже увлекательным и я прошу у Иримэ меч (мой остался в крепости, в руках копье). Она некоторое время спорит, что тоже не прочь поупражняться, но отдает. Я размахиваюсь для хорошего удара и чувствую, как в лицо и глаза из разорванного яйца выплескивается что-то едкое, жгучее.
Меня довели до крепости, промыли ожог, наложили мазь и повязки. Я кое-как могу различать свет… от лампы или от костра и больше ничего. Больше ничего не болит и я прошу отвести меня в каминный зал. Беспомощность страшит и мне кажется, что если я останусь в палатах исцеления, то поддамся болезни и яду.
Со мной наши целители – Вайрэ, Мэллот и Сарнель, который зашел в гости. Удачно зашел. В какой-то момент он присаживается рядом, берет меня за руку. Я вздрагиваю, как вздрагивал и минутой раньше, от того, что позади кто-то прошел.
- А скажи мне, государь… давно ли ты шарахаешься от каждого шороха? Помнится, ты мне говорил, что не знаешь, что такое страх…
Иримэ и Арельдэ сидят с двух сторон, крепко меня обняв. Квэссэ, Рильярэ, их голоса я узнаю. Они плетут чары, смешивая слова и Силу. Я не очень понимаю, что происходит, страх остаться калекой, страх беспомощности заслоняет все. Но в какой-то момент им удается пробить это, достучаться до самой души. Я не помню, что они пели, но я знаю точно – я должен увидеть свою жену, мать, сестер. Своих детей и всех, кто мне дорог и кого я люблю. Своими глазами увидеть, и я уверен, именно так и случится.
Через какое-то время целители сняли повязку. Зрение возвращалось медленно, но возвращалось. Спасибо тем, кто был рядом со мной.